Народов северного кавказа верования. Народов северного кавказа верования Верования народов кавказа

Ф.М. Таказов
к.ф.н., зав. отделом фольклора СОИГСИ

Работа выполнена при финансовой поддержке
РГНФ 08-01-371004 а/ю

Первое знакомство народов Северного Кавказа с исламом относится к VII веку. В 651 году отряды арабской конницы под командованием военачальника Сулеймана вторглись в Южный Дагестан и через Каспийские ворота прошли на север. Но это вторжение не имело успеха ни в военном, ни в политическом значении. В 652 году их предводитель Сулейман погиб севернее Дербента . Хотя арабы не смогли тогда закрепиться в Дагестане, вторжения продолжались в течение 150 лет. Со второй половины VII века арабы стали насаждать ислам на захваченных территориях Дагестана. При этом они прибегали не только к силе оружия, но и к мирным средствам, в частности к налоговой политике. Такой метод насаждения новой религии арабы применяли почти на всех захваченных территориях. Те, кто принимал ислам, освобождались от подушной, а иногда и поземельной подати . Кроме того, арабы развернули также миссионерскую деятельность. В результате ислам в Дагестане стал постепенно распространяться все дальше в горные районы. Появление первых мусульманских мечетей также связано с Дагестаном. Самая древняя мечеть «Джума», построенная в Дербенте, относится к VIII веку. В то же время процесс исламизации народов Дагестана растянулся на столетия. Значительная часть населения, особенно в горах, оставалась приверженцами прежних верований вплоть до конца XV века. К примеру, как указывает исследователь религиозных верований народов Дагестана И.А. Макатов, жители села Кубачи и близлежащих аулов приняли ислам лишь в начале XV века, а население Гидатлинского общества только в 1475 году. Но дальше на север Кавказа в это время ислам не продвинулся и успехов не имел.

Проникновение ислама на Северный Кавказ шло не только с юга. В нижнем Поволжье располагалась Золотая Орда, в которой с ХIII столетия стал распространяться ислам. Имеются отдельные сведения о проникновении ислама из Золотой Орды на Северный Кавказ по торговым путям . Но, видимо, это влияние было весьма незначительным и заметных следов не оставило.

В числе племен, входивших в состав Золотой Орды и принявших ислам, были и предки нынешних ногайцев. Уже в XVI - XVII веках ногайцы считались мусульманами. Фактически они были одними из первых народов Северного Кавказа, принявшими ислам, хотя и были длительное время равнодушны к вопросам мусульманской веры. Так, один из путешественников, побывавший на Северном Кавказе в XVII столетии, писал: «Они (ногайцы - Ф.Т.) магометане, но не соблюдают правил своей религии, не постятся, не собираются на молитву; муллы и тревиджи (мусульманские богословы - Ф.Т.) не живут между ними, так как не могут привыкнуть к их образу жизни» . Тем не менее, соприкасаясь с другими народами Северного Кавказа, ногайцы не могли не познакомить последних с исламом. В своем историко-этнографическом очерке «Абазины» известный кавказовед Л.И. Лавров отмечал, что взаимоотношения абазин с кубанскими ногайцами, несомненно, содействовали ознакомлению с мусульманской религией, которая постепенно стала все больше проникать в жизнь населения Северо-западного Кавказа. Ислам суннитского толка проник к абазинам от ногайцев и крымских татар. Первыми воспринимала его знать, а потом остальной народ. Это могло произойти, по мнению Л.И. Лаврова, в течение XVII - XVIII веков. Появление первых мусульман на Северном Кавказе известный историк и археолог В.А. Кузнецов также относит к периоду Золотой Орды. По мнению В.А. Кузнецова мусульманская религия значительное распространение получила с XIV века благодаря включению большей части Северного Кавказа в улус Джучи - Золотую Орду . Как считают некоторые исследователи, крупнейшим исламским экономическим и культурным центром Предкавказья в XIV веке стал город Маджар на реке Кума со смешанным тюрко-монгольским и аланским населением. Археологическими раскопками Северо-Кавказской археологической экспедиции на Верхнем Джулате открыты руины двух мусульманских мечетей из трех, в 1771 году засвидетельствованных И.А. Гюльденштедтом. О трех минаретах в «Татарской долине» Татартупа писал и И. Бларамберг в 1834 году . Следовательно, можно утверждать, что уже в XIII - XV веках на Северном Кавказе имелись мусульманские конфессии, с которыми не могли не сталкиваться остальные народы Центрального и Северо-Западного Кавказа, в том числе и осетины. Третья волна распространения ислама связана с Турцией и Крымским Ханством. В XV веке Оттоманская империя, возвысившаяся на обломках Византии, превратилась в могущественную державу. Турецкий султан был объявлен халифом всех мусульман-суннитов. Уже в XV столетии в руки Турции попало Черноморское побережье Грузии и Абхазии. В 1475 году были захвачены генуэзские и венецианские колонии на берегах Черного моря. В руках Турции оказался Крым, хан которого стал вассалом турецкого султана.

В XVI веке начали захватывать черноморское побережье, заселенное адыгскими племенами. Постепенно им удалось укрепиться на протяжении всей береговой линии. Главной целью турков было продвижение к Каспию, захват Астрахани и Дербентского прохода. Для решения этих задач они стали привлекать крымских ханов, чьи набеги на Кабарду и другие районы Северного Кавказа становились все более частыми. В захваченных районах турки и крымские ханы для закрепления своего влияния старались насадить ислам. По утверждению А.А. Авксентьева, турецкое проникновение в приморские районы Северного Кавказа относится к концу XV, а в глубинные - к началу XVI столетия. Именно в то время, в середине XVI века, началась исламизация народов Северного Кавказа, адыгских и абазинских племен. И активными проповедниками этой политики в XVI - XVII веках здесь были крымские ханы .

Но даже среди адыгских племен процесс исламизации проходил в зависимости от политической обстановки. Центром распространения мусульманства была Анапа, до 1829 года находившаяся у Турции . Поэтому адыгские общества, жившие ближе к побережью, раньше попали под влияние ислама и турецкого духовенства. Так, по свидетельству путешественников, посещавших в то время Северо-Западный Кавказ, к середине XVI века ислам укрепился только среди адыгского племени жанеевцев, а проживавшие к востоку от них до самой Кабарды черкесские и абазинские племена были язычниками. Турецкий путешественник Эвлия, побывавший в этих краях в 1641 году, писал, что ислам медленно проникает к абазинам, черкесам и кабардинцам. Он отмечал, что черкесы-темиргоевцы, населявшие бассейн реки Лабы, были в то время лишь частично мусульманами. Абазины племени Атеми тоже не стали еще мусульманами, а их сородичи племени Бебирдкач (бибердуковцы) были ненадежными мусульманами.

Хотя в адыгские племена ислам начал усиленно проникать с XVI столетия, но среди адыгейцев, кабардинцев и черкесов он укоренился окончательно только в конце XVIII столетия под влиянием турецкой экспансии, а кое-где даже к началу XIX века. В фундаментальном академическом труде «Народы Кавказа» по этому поводу прямо говорится, что «к адыгейцам ислам начал проникать с XVI века, но отдельные племена приняли ислам лишь в конце XVIII и даже первой половине XIX века под давлением турок». Но, при этом, необходимо отметить, что многие элементы язычества и христианства среди абазин, адыгейцев, кабардинцев и черкесов сохранились и тогда, когда они уже считались мусульманами. Даже в XIX веке ислам у этих народов получил поверхностное восприятие. В «Очерках истории Адыгеи» приводятся слова свидетеля 60-х годов XIX века, отражающие тогдашнее состояние религиозных верований населения: «У нас одни муллы и кадии мусульмане, но они из Турции или из ногайцев; только два человека из тысячи нас читают Коран» .

Еще к более позднему периоду относится распространение ислама среди карачаевцев. Ислам и мусульманское духовенство не успели пустить глубоких корней в Карачае до второй половины XIX столетия .

К балкарцам же ислам стал проникать в середине XVIII столетия. Но он окончательно укрепился только в середине XIX века .

Таким образом, к середине XIX века почти все народы Северного Кавказа столкнулись с исламом, хотя и восприняли его учение поверхностно. Ко всем этим народам мусульманство проник извне: одним - арабами, другим - турками и крымскими татарами. Только ногайцы переселились сюда после распада Золотой Орды уже мусульманами. Кроме ногайцев на Северный Кавказ пришли, будучи уже мусульманами, еще ставропольские туркмены. Теснимые хивинскими ханами, которые сгоняли их с плодородных земель и лишали воды, туркмены вынуждены были покинуть родные места и кочевать в поисках лучшей жизни. Через Мангышлак они попали в Астраханские степи, а в 1653 году - к берегам Маныча и Кумы. Здесь они первоначально кочевали по следам калмыков, а затем, оттеснив последних за Маныч, стали кочевать по течению рек Кумы и Калауса.

Фактически, распространение ислама на Северном Кавказе ускорило затянувшаяся кавказская война начала XIX века. К этому времени ислам превратился в символ противодействия насаждению царской администрацией своих порядков и своей культуры. Так как российские власти не признавали никакой другой религии, кроме христианства и ислама, то северокавказские народы стали массово объявлять себя мусульманами, что позволяло противопоставить себя христианской России.

Предшествовавшие исламу традиционные народные верования к тому времени были уже в какой-то мере синкретизированы ранним христианством, оказавшим наибольшее влияние на народы Западного и Центрального Кавказа. Христианство проникало на Северный Кавказ из Византии. Уже в конце IX века кавказские аланы приняли христианство, хотя, как указывал арабский автор Масуди, аланы приняли христианство во времена халифов Аббасидской династии, но после 932 г. вновь вернулись к язычеству, изгнав из своей страны епископов и священников, присланных византийским императором. Свидетельством этого кратковременного христианства в Алании являются развалины христианских храмов в Карачаево-Черкесии, датируемые специалистами концом IX – началом X вв.

О принятии аланами христианства писал и Худуд ал-Алем, упоминавший о царе алан как о христианине. В то же время он отмечал, что между жителями Алании есть христиане и идолопоклонники. В.Ф. Минорский в «истории Ширвана и Дербента» X-XI веков также писал, что «цари алан непродолжительное время были христианами, но затем вернулись в язычество».

Хотя ничего определенного не известно о бытовании христианства у предков адыгов того времени, но и они не могли не оказаться в сфере влияния с одной стороны – христианской Византии, с другой стороны – принявших христианство алан. Лишь с падением Византии и Алании, народы Северного Кавказа оказались оторваны от остального христианского мира, в результате чего дохристианские народные верования вытеснили христианство. Но и тот короткий срок бытования среди них христианства оказало существенное влияние на народные верования всех без исключения кавказских народов. Многие христианские обряды трансформировались в языческие, перестав восприниматься как чужеродные. Христианство оказало влияние и на пантеон народов Северного Кавказа, заменив имена многих языческих божеств именами христианскими святых. Так, в в пантеоне многих народов Северного Кавказа встречается в различных вариантах имена: святого Георгия (Уастырджи, Уасгерги, Геурге, Ашджерджи), святого Ильи (Уацилла, Вацил, Елиа, Элия, Елта, Сели), святого Николая-угодника (Никола, Никол). Перечисленные святые хотя вошли в пантеон народных верований балкарцев, карачаевцев, кабардинцев, черкесов, осетин, ингушей и некоторых народов Дагестана, но от христианских образов сохранили только имена, лишь заменив имена языческих персонажей. Хотя термин «язычество» не вполне отвечает характеру верований северокавказских народов до их исламизации, так как знакомство с монотеистическим христианством трансформировало сознание народов, в результате чего от классического язычества мало что сохранилось.

Помимо Византии, активную миссионерскую деятельность по христианизации горских народов проводила Грузия, старавшаяся таким образом обезопасить свои границы от постоянных набегов горцев. Осколком такой миссионерской деятельности в Ингушетии считается языческий храм Тхаба-Ерды, относимый исследователями к христианскому храму домонгольского периода. По мнению Е.Крупнова, «активное распространение христианства из Грузии в Ингушетию относится к XII-XIII вв. в период расцвета грузинской феодальной монархии» . В своей географии Вахушти Багратиони, описывая Осетию и осетин, отмечал: «В старину все они по вере были христианами и составляли паству Никозели, главным же образцом двальцы, но в нынешнее время двальцы только именуются христианами, ибо соблюдают великий пост, почитают и поклоняются иконам, церквям и священникам, а во всем другом несведущи. Не имеют священника и остаются некрещеными, кроме тех, которые получают крещение в Карталинии и Раче. Но в Тагаурии, Куртаули, Валагири, Паикоми, Дигории и Басиане главари и знатные суть магометане, а простые крестьяне – христиане, но они несведущие в этой и другой вере: различие между ними состоит только в том, что кушающие свинину считаются христианами, а кушающие конину – магометанами. Все же они почитают подобие идола, которого называют Вачила, ибо они Илии закалывают козла, мясо едят сами, а кожу натягивают на высокое дерево и поклоняются этой шкуре в день Илии, дабы он избавил их от градобития и даровал урожай Земли» .

В XIII-XIV вв. была предпринята попытка генуэзцев распространить на Северном Кавказе католичество. Автор XV в. И. Шильтбергер отмечал, что "священники их принадлежат к ордену кармелитов, которые не знают по латыни, но молятся и поют по-татарски, чтобы их прихожане были тверды в вере. Притом многие язычники принимают святое Крещение, так как они понимают то, что священники читают и поют". Однако и эта попытка христианизации не увенчалась успехом. Воспоминание о генуэзцах сохранилось в фольклоре карачаевцев, балкарцев и осетин. Видимо этот период оставил в календаре карачаевцев в названиях дней недели имена христианских святых: Элия (св. Илья), Никол (св. Николай), Эндреюк (св. Андрей), абустол (апостол), Геурге (св. Георгий), Барас (св. Параскева).

Народные верования народов Северного Кавказа не были едины. Насколько один народ отличался от другого, настолько отличались и верования. Но было и много схожего. В основном это мифологические образы, отражавшие сходные условия социально-хозяйственного уклада народов. Так, на всем Кавказе до конца XIX в. охота занимала важное место, что наблюдается бытованием у всех народов божества охоты. Даже если имена этого божества не совпадали (Дал, Афсати, Апсат и др.), основные сюжеты вокруг божества охоты были распространены от Черного до Каспийского моря. Такое же распространение получил образ Ильи, как божества-громовержца. Даже ритуалы, связанные с убитым молнией, были в своей семантике сходны. Отличия могли касаться лишь внешней формы ритуала. К примеру, у черкесов существовал обычай класть убитых молнией в гроб, который потом вешают на высокое дерево, после чего приходят соседи, приносят кушанья и напитки и начинают плясать и веселиться. Они режут быков и баранов, а большую часть мяса раздают бедным. Так они поступают в течение трех дней и повторяют то же самое каждый год, пока трупы совершенно не истлеют, считая, что человек, убитый молнией, святой . Бога-громовика кабардинцы называли Шибле. В его власти были вода, огонь, гроза. Считалось, что во время грозы Шибле скачет по небу на вороном жеребце и что раскаты грома не что иное, как отзвуки его небесной джигитовки . В период христианизации адыгов функции Шибле перешли к Илие (Еллэ) . В честь Еллэ у адыгов существовал танец «шиблеудж».

Над убитым молнией осетины устраивали круговой ритуальный танец «цоппай», после чего его клали на арбу с воловьей упряжью, и отпускали их. Где останавливались волы, там и хоронили убитого. Само же место, куда ударила молния, независимо, был убит кто-то, или молния попала в дерево, либо в здание, это место становилось местом поклонение, так же, как и у адыгов, карачаево-балкарцев, ингушей.

Принимая христианские обряды и христианских святых, кавказцы старались адаптировать их к своим культам и в соответствие своим верованиям. Если какие-то христианские элементы противоречили народным представлениям, то их просто игнорировали, и в таких случаях христианство свой отпечаток оставлял только на имени божества.

Сочетание христианства с языческими культами до исламизации Кавказа стало преобладающей формой религиозных представлений. Христианские миссионеры продолжали проникать на Северный Кавказ вплоть до XVIII в. Но под влиянием традиционных культов и обычаев христианство Западном и Центральном Кавказе значительно трансформировалось. Народы Северного Кавказа всегда старались адаптировать христианские обряды и святых к своим древним народным культам и традиционным верованиям.

Несмотря на проникновение к народам Северного Кавказа мировых религий - христианства и ислама – народные верования продолжали играть значительную роль вплоть до 20-х гг. XX в., несмотря на то, что официально к тому времени весь Северный Кавказ исповедовал только ислам и христианство.

Сегодня ислам на Северном Кавказе представлен суннитским направлением различных толков. Народы российского Кавказа следуют таким направлениям ислама:

Мусульмане-сунниты ханафитского толка: абазины (мусульмане с XVII-XVIII вв., 33 000 чел. - 1989 г.), адыгейцы (адыги, мусульмане с XVI-XIX вв., 130 000 чел. - 1989 г.), балкарцы (мусульмане с XVIII в., 78 000 чел. - 1989 г.), кабардинцы (мусульмане с XVII в., 390 000 чел. - 1989), карачаевцы (мусульмане с XVIII в., 150 000 чел. - 1989 г.), черкесы (мусульмане с XVIII в., 50 000 чел. - 1989 г.), и другие;

Мусульмане-сунниты шафиитского толка: это в основном народы Дагестана - аварцы (мусульмане с XV в., 545 000 чел. - 1989 г.), андо-цезские народы (мусульмане с XV-XVIII вв., 60 000-1989 г.), даргинцы (в том числе кубачинцы и кайтагцы, мусульмане с XIV в., 355 000 чел. - 1989 г.), кумыки (мусульмане с XII в., сыграли заметную роль в истории ислама среди народов Дагестана, 277 000 чел. - 1989 г.), лакцы (одни из первых мусульман Дагестана - приняли ислам в IX в., 106 000 чел. - 1989 г.), лезгины, агулы, рутульцы, табасаранцы, цахуры (мусульмане с XI в., всего около 400 000-1989 г.), а также чеченцы (мусульмане с XVI-XVII вв., 900 000 чел. - 1989 г.), ингуши (у них ислам окончательно утвердился лишь в сер. XIX в., 215 000 чел. - 1989 г.), и другие народы.

На Северном Кавказе есть также мусульмане-шииты (азербайджанцы), иудеи (таты, так называемые горские евреи).

С усилением позиций ислама за последнее десятилетие наблюдается тенденция роста численности сторонников традиционных народных верований. В Республике Северная Осетия-Алания уже зарегистрированы две религиозные организации, исповедующие традиционные народные верования осетин. Такая же тенденция наблюдается и в Кабардино-Балкарии и Ингушетии.

Религиозный синкретизм наблюдается в обрядовой практике горских народов. Наиболее ярко это проявляется в похоронных и свадебных обрядах. Христианство и мусульманство оказали определенное воздействие и на древние праздники (первой борозды, цветов, черешни, сбора урожая, встречи Нового года и т.д.) . Осетины, кабардинцы, балкарцы и др. народы справляют народные праздники, внешне принимающие религиозную окраску. В системе традиционной культуры народов Северного Кавказа стал превалировать религиозный синкретизм.

Таким образом, эволюция религиозных верований у народов Северного Кавказа прошла 4 этапа.

Первый этап связан с ранними дохристианскими языческими верованиями. Второй этап – проникновение на Северный Кавказ из Византии раннего христианства, результатом чего стала синкретизация народных верований и язычества. Третий этап связан с кавказской войной в начале XIX века, в результате которой произошла исламизация основной части населения Северного Кавказа. На традиционный ислам накладываются народные верования, которые стали восприниматься за мусульманские. В Северной Осетии, основное население которой были объявлены христианами, меньшая же часть – мусульманами, фактически традиционные народные верования не потеряли своих позиций. В результате произошло смешение христианства и народных верований, мусульманства и народных верований.

Четвертый этап связан с развалом СССР и падением советской идеологии. Четвертый этап характеризуется очищением ислама и христианства от языческих традиций. Во времена господства советского атеизма шла борьба против всех форм исповедания религии. Но христианство и ислам сохранили свои институты, преемственность передачи традиционных народных верований была нарушена, в результате чего они уже не смогли, подобно христианству и исламу, реанимироваться в постсоветское время.

Примечания:

2. Алексеева Е.П. Очерки по экономике и культуре народов Черкесии в XVI-XVII веках. Черкесск, 1957.

3. Бламберг Иоганн. Кавказская рукопись. Ставрополь, 1992.

4. Вахушти. Описание царства Грузинского // История Осетии в документах и материалах.

5. Крупнов Е.И Средневековая Ингушетия- М: 1971.

6. Кузнецов В.А. Эльхотовские ворота в X – XV веках. Владикавказ, 2003.

7. Мифология народов Дагестана. Сборник статей. – Махачкала, 1984.

8. Очерки истории Адыгеи. Майкоп, 1957.

9. Рижский М. О культе Шибле у шапсугов// Материалы шапсугской экспедиции 1939 г. под редакцией Токарева С.А. и Шиллинга Е.М.. М., 1940. С. 47.

10. Смирнов В. Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты в XVIII столетии. Одесса, 1889. С. 11.

11. Труды Карачаево-Черкесского научно-исследовательского института истории, языка и литературы. Вып. 4. Серия историческая. Ставрополь, 1964.

12. Хан-Магомедов С.О. Дербент. М., 1958.

13. Цхинвал. 1962. Т. 1. С. 217.

14. Шортанов А. Адыгские культы. Нальчик, 1992. С. 115.

В северокавказских народных верованиях единства не было. Отличие одного народа Северного Кавказа от другого, соответственно, сказывалось и на обрядах. Однако схожих аспектов в разных религиозных культурах существовало множество. В частности, это сходство касалось мифологических образов, которые отражали особенности жизни горцев.

Так, у всех народов Северного Кавказа особое почтение отдавалось божествам охоты, божеству-громовержцу (Илье, Элии). Ритуальные действия, сопровождающие процедуру похорон убитого молнией, у разных горских народов также имели много общего. Черкесы клали погибшего в гроб, подвешивали домовину на высоком дереве. Затем наступал черед веселья и плясок для соседей покойного. Резали быков и баранов. Жертвенное мясо в основном раздавалось беднякам. Так гуляли три дня. Потом ежегодно празднество повторялось, пока труп не истлевал, - черкесы таких покойников считали святыми.

У кабардинцев божество-громовержец назывался Шибле. Шибле властвовал не только над грозой, но и над водой и огнем. Кабардинский Илья-пророк в действии - это всадник, джигитующий в небе. Христианизированные адыги называли аналогичное божество Илией (Еллэ). Почитание Еллэ у них выражалось в специальном танце - шиблеудж.

У осетин перед пораженным молнией танцевали цоппай. Затем покойного укладывали в арбу, и волы сами должны были указать место захоронения - где животные останавливались, там и копали могилу. Осетины, как и адыги, карачаево-балкарцы и ингуши, поклонялись местам удара молнии - деревьям, зданиям.

Горцы трансформировали христианские обряды и использовали святых этой религии в своих культах и верованиях. Когда элементы христианской культуры не соответствовали народным представлениям о божествах, то такие аспекты кавказцами попросту не использовались.

К 20-м годам XX века языческая культура все еще играла важную роль в жизни северокавказских народов, хотя к тому времени уже все население Северного Кавказа было официально поделено на исповедующих ислам и христианство.

Большинство авторов, использовавших заимствованный из богословия данный термин, обозначали им политеизм, который противопоставлялся монотеизму, представленному иудаизмом, христианством и исламом – мировыми религиями или, по определению М. Малерба, “тремя великими религиями откровения”. По мнению одного из основателей современного религиоведения голландского профессора К. Тиле, “основная религиозная мысль политеизма есть признание во всех проявлениях божеств высшего истока; в монотеизме же она состоит не только в том, что “существует только один Бог”, и не в том, что “мой Бог - единственный”, но предполагает утверждение, что “Бог, который заявляет о себе во всех этих проявлениях, - Единственный, и Ему я поклоняюсь”.

Результаты наших многолетний полевых исследований в Абхазии позволяют заключить, что прежняя трактовка сохранившейся у абхазов дохристианской религии исходя из имеющихся теорий (неоязычество, «смесь» нескольких религий, ее полное вытеснение более поздними религиями либо свободомыслием и атеизмом) не могут служить удовлетворительным объяснением этого сложного исторического феномена.

Религиозные представления и ритуалы абхазов наглядно свидетельствуют, что в данном случае мы имеем дело с монотеистической религией, центральной идеей которой является существование единого Бога-Творца (Анцэа). Анцэа бесконечно множественен в своих проявлениях, он является первоисточником всего сущего, по его воле существуют апаимбары - ангелы-хранители, обеспечивающие защиту и благоденствие отдельных родов (абипар) и фамилий (ажвла), поселковых общин и всего абхазского народа, Абхазии.

Традиционная религия абхазов отвечает определению теизма, в котором мир есть осуществление божественного промысла, а абсолютно бесконечный Бог стоит над миром и человеком, и определению “строгого монотеизма”, где Бог является единственным источником и добра, и зла.

Традиционная религия абхазов представляет собой систему религиозных взглядов, канонов и ритуалов, которая сформировалась у этого народа в процессе длительного исторического развития. Несмотря на значительное количество имеющихся в ней локальных особенностей и разновидностей, это – единая религия, в которой сохраняются устойчивые основополагающие представления и ритуальная практика. Степень влияния на эту религию со стороны иудаизма, христианства и ислама является весьма незначительной и таким образом ее нельзя отнести к синкретическим религиям.

Полученные в ходе полевых исследований данные о традиционной религии абхазов подтверждают мнение тех, которые трактовали обряд жертвоприношения как форму общения членов определенной группы людей с божеством. На это прямо указывают используемые во время многих абхазских молений выражения, а некоторые из них даже состоят из двух частей, где содержание первой части заключается во встрече своего божества-покровителя и совместной с ним трапезе, а вторая – в его проводах. В то же время традиционная религия абхазов не дает никакого подтверждения точке зрения тех ученых, которые считают вкушение жертвенного мяса неким “богоядением”, как бы поеданием людьми собственного божества (по аналогии с христианским Причащением).

В традиционной религии абхазов не имеется особого, живущего за счет своей ритуальной практики сословия профессиональных священнослужителей. Выделение из крестьянской среды абхазских жреческих фамилий происходило, скорее всего, как следствие роста авторитета и влияния тех или иных родовых святынь, приобретавших со временем общенациональный характер.

Отсутствие в абхазской традиционной религии профессионального жречества, составляющего в обществе отдельное сословие, способствовало сохранению древних представлений и обрядовой практики, которая передавалась из поколения в поколение с помощью устной традиции. В отличие от других религий, она не была подвержена огосударствлению и бюрократизации, ересям и расколам, не испытала на себе определяющего влияния со стороны многих поколений богословов и толкователей божественной истины, которые в определенной степени затруднили (вольно или невольно) непосредственное общение простого человека с Богом. Поэтому по своей атмосфере и глубине религиозного чувства моления нынешних абхазских крестьян в гораздо бóльшей степени соответствуют начальным этапам развития человечества, чем современному миру (этим, а также общими корнями, объясняется их сходство с некоторыми клинописными текстами древних малоазийских молений, псалмами Ветхого Завета и т.п.).

Сохраненные в традиционной религии абхазов представления и религиозная практика не являются продуктом какой-то определенной исторической эпохи, в них как бы в спрессованном виде присутствуют все пройденные этим народом стадии развития, начиная с доисторических времен и вплоть до наших дней. В ней до сих пор продолжает сохраняться много общего с религиозными представлениями и ритуальной практикой древнего населения Малой Азии. При анализе подобных совпадений необходимо учитывать теорию об имеющемся генетическом родстве между хаттским и абхазо-адыгскими языками, то есть о том, что населявшие в древности центральную часть Малой Азии хатты были далекими предками современных абхазо-адыгских народов.

Скорее всего, к древней малоазийской традиции восходит современный обряд весеннего распечатывания ритуальных кувшинов «ахапщщьа». Смысловое значение сопровождающего данный обряд моления состоит в обращенной к высшим силам просьбе о даровании нового урожая, защите и благоденствии определенной группы людей (рода, фамилии). Таким образом, его содержание совпадает с древними малоазийскими представлениями и ритуалами, призванными ознаменовать начало нового года и полевых работ, но не имеет ничего общего с христианской Пасхой, к которой ныне приурочивается совершение данного обряда. Сохраненные абхазами многочисленные божества-покровители и святилища различного уровня и назначения очень напоминают религиозную жизнь древнего населения Малой Азии. Таким образом, основой традиционной религии абхазов до сих пор продолжает оставаться религия их далеких предков - древних хаттов.

Сходные с абхазами монотеистические представления бытовали в прошлом, а иногда сохраняются до сих пор, у некоторых других народов Кавказа. Имеющиеся описания позволяют сделать вывод о большой схожести ритуалов и религиозных представлений в традиционной религии разных народов Кавказа, которое позволяет предположить о существовании в древности на Кавказе некоей восходящей к малоазийской религиозной основе формы конфессиональной общности, общей религии, которую исповедали далекие предки разных народов кавказского региона.

В религии древних хаттов и других народов Малой Азии многие авторы склонны видеть некую общую изначальную религию человечества. Сторонники венской школы религиоведения называют ее прамонотеизмом и считают, что эта религия была получена первыми людьми посредством божественного откровения. С их точки зрения, пришествие на Землю Иисуса Христа знаменовало собой возврат к этой изначальной религии откровения, от которой человечество отошло за многие тысячелетия своего существования. По мнению других религиоведов, монотеизм является высшей формой религии, к которой человечество пришло от примитивных первобытных верований через стадии тотемизма, анимизма и политеизма.

Абхазы, в течение тысячелетий сохранявшие приверженность религиозным представлениям своих далеких предков, под давлением политических обстоятельств были вынуждены объявлять себя христианами, мусульманами и атеистами. Действительно, в политическом плане Абхазия входила с VI века н.э. в христианский мир, в XVII-XVIII вв. - в мир ислама, а в течение советского периода была составной частью СССР с его господствовавшим атеизмом. Однако у абхазов не было двоеверия: вне политики, в народной массе, продолжала господствовать традиционная религия, и именно этот народный, а не официальный, государственный характер данной религии получил отражение в употребляемом некоторыми авторами термине “народная религия абхазов”.

В Абхазии христианство, ислам (и атеизм) играли в первую очередь роль не религии, а официальной государственной идеологии. Официальное принятие христианства или ислама свидетельствовало не о переходе абхазов в новую веру, а о признании княжеским домом своего вассального положения по отношению к другим державам (Византия, Османская империя, Россия и т.п.) и о лояльном отношении к этим державам местного населения. О том, что такой шаг весьма мало сказывался на религиозной жизни народных масс и именно этим объясняется та легкость, с которой абхазы номинально переходили в новую веру, а затем, в случае изменения политической обстановки, отказывались от казалось бы безраздельно господствовавших в их среде в течение длительного времени мировых религий. Сходная ситуация имела место и у некоторых других народов Кавказа. Кстати, то же самое произошло после распада СССР с казалось бы безусловно господствовавшим многие десятилетия ХХ в. атеизмом. Естественно, что приверженность большинства абхазов традиционной религии отнюдь не исключала наличия в их среде в прошлом и в настоящем искренних адептов христианства, ислама и других религий, а также атеизма, однако степень их влияния в масштабах всего абхазского этноса осталась весьма незначительной.

В отличие от христианства, ислама и атеизма, традиционная религия абхазов в обозримом историческом прошлом не имела официального государственного статуса. Это, как и отсутствие в ней профессиональных священнослужителей, способствовало сохранению наиболее архаичных форм и представлений. В последние годы интенсивный отток населения из абхазских сел в города ослабляет позиции традиционной религии. В условиях неблагоприятной для непризнанной Абхазии внешнеполитической ситуации и реальной перспективы возобновления военных действий под вопросом находится не только будущее традиционной религии абхазов, но и сама перспектива выживания этого древнего и самобытного народа. Это делает задачу дальнейшего изучения традиционной религии абхазов (как и других народов Кавказа) тем более неотложной и актуальной.

Оригинал статьи находится на сайте Благовест-Инфо

на журнал "Человек без границ"

– множество народов, разговаривавших на разных языках. Однако, такая систематизация сложилась не сразу. Несмотря на одинаковый бытовой уклад, каждый из местных народов имеет свое уникальное происхождение.

Ученые выделяют группу автохтонных народов , (в переводе с греческого – местный, коренной, абориген ), которые обитают на данной местности со времен своего становления. На северном и Центральном Кавказе таковыми являются , которые представлены тремя народами

• кабардинцы , 386 тысяч человек, обитают в Кабардино-Балкарской Республике, в Ставропольском и Краснодарском краях, Северной Осетии. Язык относится к абхазо-адыгской группе иберийско-кавказского языка. Верующие – мусульмане-сунниты;
• адыгейцы , 123 000, из них 96 тысяч проживают в Республике Адыгея, мусульмане-сунниты
• черкесы , 51 000 человек, более 40 тысяч проживают в Карачаево-Черкесской Республике.

Потомки Адыгов проживают в целом ряде государств: Турция, Иордания, Сирия, Саудовская Аравия.

В абхазо-адыгскую языковую группу входит народ абазины (самоназвание абаза ), 33 000 человек, 27 тысяч проживают в КЧР и Республике Адыгея (восточная часть), сунниты. Потомки абазин как и Адыгов проживают в Турции и странах Ближнего Востока и в языковом отношении их потомками являются абхазы (самоназвание- абсула ).

Другая крупная группа коренных народов, которая занимает Северный Кавказ – представители нахской группы языков :

• чеченцы (самоназвание – нохчий ), 800 000 человек, проживают в Республике Ингушетия, Чечне, Дагестане (чеченцы-аккинцы, 58 000 человек), мусульмане-сунниты. Диаспоры потомков чеченцев проживают на Ближнем Востоке;
• ингуши (самоназвание – галгай ), 215 000 человек, большая часть живет в Республике Ингушетия, Чеченской Республике и Северной Осетии, мусульмане -сунниты;
• кистины (самоназвание – кисты ), в горных районах Республики Чечня, разговаривают на нахских диалектах.

Чеченцы и ингуши имеют общее название вайнахи .

Наиболее сложно выглядит дагестанская ветвь иберийско-кавказских языков , ее подразделят на четыре группы:

1. Аваро-андо-цезская группа , к которой относятся 14 языков. Наиболее значимым является язык, на котором говорят аварцы (самоназвание – маарулал ), 544 000 человек, центральные и горные районы Дагестана, поселения аварцев есть и Ставропольском крае и северном Азербайджане, мусульмане -сунниты.
   Прочие 13 народов, относящиеся к данной группе, намного уступают в численном отношении и имеют существенные отличия от аварского языка (например, андийцы – 25 тысяч, тиндинцы или тиндалы – 10 тысяч человек).
2. Группа даргинского языка . Главный народ – дагринцы (самоназвание – дарган ), 354 тысяч человек, при этом более 280 тысяч проживают в горных районах Дагестана. Крупные диаспоры даргинцев проживают в Ставропольском крае и Калмыкии. Мусульмане – сунниты.
3. Группа лакского языка . Основной народ – лакцы (лаки, казикумух) , 106 тысяч человек, в горном Дагестане – 92 000, мусульмане – сунниты.
4. Лезгинская языковая группа – юг Дагестана с городом Дербент, народ лезгины (самоназвание – лезгияр ), 257 000, в самом Дагестане проживают свыше 200 000. Крупная диаспора существует в Азербайджане. В религиозном плане: дагестанские лезгины – мусульмане-сунниты, а азербайджанские лезгины – мусульмане-шииты.
   • табасаранцы (табасаран) , 94 000 человек, 80 000 из них проживают в Дагестане, остальные в Азербайджане, мусульмане-сунниты;
   • рутульцы (мых абдыр) , 20 000 человек, из них 15 000 живут в Дагестане, мусульмане-сунниты;
   • цахуры (йыхбы) , 20 000, большая часть проживает в Азербайджане, мусульмане-сунниты;
   • агулы (агул) , 18 000 человек, 14 000 – в Дагестане, мусульмане-сунниты.
     К лезгинской группе относятся еще 5 языков , на которых говорят незначительные по численности народы.

Народы позднее поселившиеся в Северо-Кавказском регионе

В отличие от автохтонных народов предки осетин пришли на Северный Кавказ позднее и долгое время они были известны под названием алан с 1 века нашей эры. По языку осетины относятся к иранской языковой группе и их ближайшими родственниками являются иранцы (персы) и таджики . Осетины живут на территории Северной Осетии, численность 340 000 человек. В самом осетинском языке различаются три крупных диалекта, в соответствии с которыми выводят самоназвания:

• иранцы (ирон) – православные;
• дигорцы (дигорон) – мусульмане-сунниты;
• кударцы (кударон) – Южная Осетия, православные.

Особую группу составляют народы, чье формирование и появление на Северном Кавказе связано с поздним средневековьем (15-17 века). В языковом отношении они причисляются к тюркам :

1. карачаевцы (карачайлы) , 150 000 человек, из них 129 тысяч живут в Карачаево-Черкесской Республике. Диаспоры карачаевцев имеются в Ставропольском крае, Средней Азии, Турции, Сирии. Язык относится к кыпчакской группе тюркских языков (половцы). Мусульмане-сунниты;
2. балкарцы (таулу) , горцы, 80 000 человек, из них 70 000 проживают в Кабардино-Балкарской республике. Крупные диаспоры в Казахстане и Киргизии. Мусульмане – сунниты;
3. кумыки (къумукъ) , 278 000 человек, в основном проживают в Северном Дагестане, Чечне, Ингушетии, Северной Осетии. Мусульмане – сунниты;
4. ногайцы (ногъайлар) , 75 000, по территории и диалектном отношении делятся на три группы:
   • кубанские ногайцы (ак нагайцы) , живущие в Карачаевско-Черкесской Республике;
   • ачикулакские ногайцы , проживающие в нефтекумском районе Ставропольского края;
   • кара нагайцы (ногайская степь), мусульмане-сунниты.
5. туркмены (трухмены) , 13,5 тысяч человек, живут в Туркменском районе Ставропольского края, но язык относится к огузской группе тюркских зыков , мусульмане-сунниты.

Отдельно следует выделить , появившихся на Северном Кавказе в середине 17 века. Калмыки (хальмг) , 146 000 человек, язык относится к монгольской языковой группе (родственны по языку монголы и буряты). В религиозном отношении – буддисты. Те из калмыков, которые были в казачьем сословии войска Донского, исповедовали православие, назывались бузаавы . Большая часть – кочевые калмыки – тургуты .

©сайт
создано на основе личных студенческих записей лекций и семинаров

Кавказ издавна входил в зону влияния высоких цивилизаций Востока, и часть кавказских народов (предки армян, грузин, азербайджанцев) еще в античную эпоху имели свои государства и высокую культуру.

Но в некоторых, особенно в высокогорных, районах Кавказа вплоть до установления Советской власти сохранялись очень архаичные черты хозяйственного и общественного уклада, с пережитками патриархально-родовых и патриархально-феодальных отношений. Это обстоятельство отразилось и в религиозной жизни: хотя на Кавказе еще с IV-VI вв. распространилось христианство (сопутствовавшее развитию феодальных отношений), а с VII-VIII вв. - ислам и формально все кавказские народы считались либо христианскими, либо мусульманскими, под внешним покровом этих официальных религий у многих отсталых народов горных районов фактически сохранялись очень сильные пережитки более древних и самобытных религиозных верований, частью, конечно, перемешавшиеся с христианскими или мусульманскими представлениями. Больше всего это заметно у осетин, ингушей, черкесов, абхазов, сванов, хевсур, пшавов, тушинов.

Нетрудно дать обобщенное описание их верований, так как они имеют очень много сходных черт. У всех этих народов сохранились семейно-родовые культы, связанные с ними погребальные обряды, а также общинные земледельческо-скотоводческие культы.

Семейно-родовые культы

Семейно-родовые культы довольно прочно держались на Кавказе вследствие застойности патриархально-родового уклада. В большинстве случаев они приняли вид почитания домашнего очага - материального символа семейной общности. Оно было особенно развито у ингушей, осетин, у горногрузинских групп.

Ингуши, например, считали семейной святыней домашний очаг и все, что с ним связано (огонь, золу, надочажную цепь). Если любой посторонний человек, хотя бы и преступник, входил в дом и хватался за надочажную цепь, он поступал под покровительство семьи, хозяин дома обязан был его защищать всеми мерами. Это было своеобразным религиозным осмыслением известного патриархального обычая гостеприимства кавказских народов. В огонь перед каждой едой бросали маленькие жертвы - кусочки пищи. Но олицетворения очага, или огня, по-видимому, не было (в отличие от верований народов Сибири). У осетин, у которых были сходные верования, существовало и нечто вроде олицетворения надочажной цепи: ее патроном считался кузнечный бог Сафа. Сваны священное значение придавали не очагу в жилой комнате, а очагу в специальной оборонной башне, которая имелась прежде у каждой семьи и сама считалась семейной святыней; этот очаг вообще не употреблялся для повседневных нужд, его использовали только для особых семейных обрядов.

Родовые культы отмечены у тех же ингушей, осетин, отдельных грузинских групп. У ингушей каждая фамилия (то есть род) чтила своего покровителя, может быть предка; в его честь сооружался каменный монумент - сиелинг. Раз в год, в день родового праздника, около сиелинга устраивалось моление. Были свои покровители и у объединений родов - у галгаев, у феаппи, из которых позже образовался ингушский народ. Сходные обычаи известны у абхазов: у них каждый род имел "свои доли божества", покровительствующие одному этому роду. Род ежегодно устраивал моления своему покровителю в священной роще или в другом определенном месте под руководством старшего в роде * . У имеретин (Западная Грузия) еще недавно бытовал обычай устраивать ежегодные родовые жертвоприношения: резали козленка, или ягненка, или петуха, молились богу о благополучии всего рода, потом ели и пили вино, хранившееся в особом ритуальном сосуде.

* (См. Ш. Инал-Ипа. Абхазы. Сухуми, 1960, стр. 361-367. )

Погребальный культ

С семейно-родовым культом слился погребальный культ, который у народов Кавказа был очень развит, а местами принял не в меру усложненные формы. Наряду с христианскими и мусульманскими погребальными обычаями у некоторых народов, особенно Северного Кавказа, сохранились и следы маздаистских обычаев (см. ниже, гл. 18), связанных с погребением: старые могильники у ингушей, осетин состояли из каменных склепов, в которых тела умерших как бы изолировались от земли и воздуха. У некоторых народов были в обычае похоронные игры и состязания. Но особенно тщательно соблюдался обычай устраивать периодические поминки по умершему. Эти поминки требовали очень больших расходов - на угощение многочисленных гостей, на жертвоприношение и пр. - и зачастую совершенно разоряли хозяйство. Такой вредный обычай особенно отмечался у осетин (хист); он известен и у абхазов, ингушей, хевсуров, сванов и др. Верили, что сам покойник невидимо присутствует на поминках. Если человек по каким-либо мотивам долго не устраивал поминок по своим умершим родственникам, то его осуждали, считая, что он держит их впроголодь. У осетин нельзя было нанести человеку большей обиды, чем сказав ему, что его мертвецы голодают, то есть что он нерадиво исполняет свою обязанность устраивать поминки.

Траур по умершему соблюдался очень строго и тоже был связан с суеверными представлениями. Особенно тяжелые ограничения и предписания чисто религиозного характера ложились на вдову. У осетин, например, она должна была в течение года ежедневно постилать умершему мужу постель, ждать его до поздней ночи у постели, готовить ему по утрам воду для умывания. "Вставая с постели рано утром, она всякий раз, взяв таз и кувшин с водой, а также полотенце, мыло и прочее, несет их к тому месту, где обыкновенно муж ее при жизни умывался, и там стоит несколько минут в таком положении, как будто подает умыться. По окончании церемонии она возвращается в спальню и ставит утварь на место" * .

* (Е. Бинкевич. Верования осетин. В сб.: "Религиозные верования народов СССР", т. II. М.-Л., 1931, стр. 156. )

Аграрные общинные культы

Чрезвычайно характерна та форма религиозных обрядов и верований народов Кавказа, которая была связана с земледелием и скотоводством ив большинстве случаев опиралась на общинную организацию. Сельская земледельческая община сохранялась очень устойчиво у большинства кавказских народов. В ее функции помимо регулирования землепользования и решения общинных сельских дел входила и забота об урожае, благополучии скота и пр., и для этих целей применялись религиозные моления и магические обряды. Они были неодинаковы у разных народов, нередко осложнялись христианскими или мусульманскими примесями, но в основе своей были сходны, будучи всегда так или иначе связаны с хозяйственными нуждами общины. Чтобы обеспечить хороший урожай, прогнать засуху, прекратить или предотвратить падеж скота, устраивались магические обряды либо моления божествам-покровителям (часто то и другое вместе). У всех народов Кавказа были представления об особых божествах - покровителях урожая, покровителях тех или иных пород скота и пр. Образы этих божеств у одних народов испытали сильное христианское либо мусульманское влияние, даже слились с какими-нибудь святыми, у других - сохранили более самобытный вид.

Вот для примера описание обряда земледельческого общинного культа у абхазов: "Жители поселка (ацута) устраивали каждой весной - в мае или начале июня, в воскресный день, - особое земледельческое моление под названием "моление ацу" (ацыу-ныхэа). Жители делали складчину на покупку баранов или коров и вина (между прочим, ни один пастух не отказывался в случае надобности отдать холощеного козла или барана для общественного моления, хотя баранов редко употребляли в качестве жертвенных животных). Кроме того, каждый дым (то есть хозяйство. - С. Т.) обязан был принести с собою сваренного пшена (гоми) в назначенное место, которое считалось священным по преданию; там резали скот и варили мясо. Затем избирался уважаемый в том селении старик, которому подавали палочку с нанизанными на нее печенью и сердцем и стакан вина, и он, приняв это и став во главе молящихся, поворачивался к востоку и произносил молитву: "Бог небесных сил, пожалей нас и пошли нам милость твою: дай плодородие земли, чтобы мы с женами и с детьми нашими не знали бы ни голода, ни холода, ни горя"... При этом он отрезывал кусочек печени и сердца, поливал их вином и бросал от себя в сторону, после чего все садились в кружок, желали друг другу счастья и начинали есть и пить. Шкуру получал молельщик, а рога вешались на священном дереве. Женщинам не дозволялось не только дотрагиваться до этой пищи, но даже присутствовать во время обеда..." * .

* (Инал-Ипа, стр. 367-368. )

Чисто магические обряды борьбы с засухой описаны у черкесов-шапсугов. Один из способов вызывания дождя при засухе состоял в том, что все мужчины селения шли к могиле человека, убитого молнией ("каменной могиле", считавшейся общинной святыней, как и деревья вокруг нее); в числе участников обряда непременно должен был быть член того рода, к которому принадлежал покойник. Придя на место, все они брались за руки и под обрядовые песни плясали, босиком и без шапок, вокруг могилы. Затем, поднимая кверху хлеб, родственник покойника обращался к последнему от имени всего общества с просьбой послать дождь. Закончив свои мольбы, он брал с могилы камень, и все участники обряда шли к реке. Камень, привязанный веревкой к дереву, опускали в воду, и все присутствующие, прямо в одежде, окунались в реку. Шапсуги верили, что этот обряд должен был вызвать дождь. Через три дня камень надо было вынуть из воды и вернуть на прежнее место; по поверью, если этого не сделать, дождь будет идти не переставая и затопит всю землю.

Из других способов магического вызывания дождя особенно характерно хождение с куклой, сделанной из деревянной лопаты и одетой в женский наряд; эту куклу, называемую хаце-гуаше (княжна-лопата), девушки носили по аулу и возле каждого дома ее обливали водой, а в заключение бросали в реку. Обряд исполнялся одними женщинами, и если им случайно встречался мужчина, то его ловили и тоже бросали в реку. Через три дня куклу вынимали из воды, раздевали и ломали.

Сходные обряды с куклой известны были у грузин. У последних отмечался также и магический ритуал "выпахивания" дождя: девушки волокли плуг по дну реки взад и вперед. Для прекращения слишком продолжительного дождя пахали таким же образом полосу земли около деревни.

Божества

Большинство божеств, имена которых сохранились в верованиях народов Кавказа, связаны либо с земледелием, либо со скотоводством - прямо или косвенно. Есть и божества-покровители охотничьего промысла.

У осетин, например, наиболее почитались боги (на их образы наслоились христианские черты и даже христианские имена): Уацилла (то есть святой Илья) - покровитель земледелия и скотоводства, посылающий дождь и грозу; Фальвар - покровитель овец; Тутыр - пастух волков, позволяющий волкам резать овец; Авсати - божество диких животных, покровитель охотников.

У черкесов главными божествами считались: Шибле - божество молнии (смерть от молнии считалась почетной, убитого молнией человека не полагалось оплакивать, могила его считалась священной); Созереш - покровитель земледелия, бог плодородия; Емиш - покровитель овец; Ахин - покровитель рогатого скота; Мерием - покровительница пчеловодства (имя, видимо, от христианской девы Марии); Мезитх - покровитель охотников, лесное божество; Тлепш - покровитель кузнецов; Тхаш-хуо - верховный бог неба (довольно тусклая фигура, культа его почти не было).

У абхазов важнейшие места в религии занимали: богиня Даджа - покровительница земледелия; Айтар - создатель домашних животных, бог размножения; Айргь и Ажвейпшаа - охотничьи божества, покровители лесов и дичи; Афы - бог молнии, аналогичный черкесскому Шибле.

Конечно, образы этих божеств были обычно сложны, им приписывались зачастую разные и весьма неотчетливо разграниченные функции.

Эти наиболее известные божества были общенародными, хотя почитание их зачастую принимало форму того же общинного культа. Но помимо этих общенародных божеств были чисто местные божества-покровители, у каждой общины свои; их иногда трудно отграничить и от родовых патронов, ибо сельская община у некоторых народов Кавказа сама еще не вполне освободилась от родовой оболочки.

Святилища

Культ местных, общинных покровителей был обычно привязан к местным святилищам, где и совершались обряды. У осетин это были дзуары. Дзуар - это обычно старая постройка, иногда бывшая христианская церковь, а иногда просто группа священных деревьев. При каждом святилище состоял выборный или наследственный общинный жрец - дзуар-лаг, руководивший совершением обрядов. У ингушей были общинные святыни - эльгыц, как правило, специальные постройки; были и священные рощи.

О том, были ли такие культовые строения у черкесов и абхазов, ничего не известно, но каждая община имела прежде свою священную рощу; к началу XX в. сохранились только отдельные священные деревья. Особенно почитались священные места у хевсуров: это так называемые хати - святилища, построенные среди огромных вековых деревьев (эти деревья запрещалось срубать). Каждое хати имело свой земельный надел, свое имущество, скот. Весь доход с этой земли и скота шел на культовые нужды - устройство обрядов и праздников. Распоряжались имуществом и руководили обрядами выборные жрецы - хуци, или дастури и деканози. Они пользовались огромным общественным влиянием, их слушались и в делах, не касающихся религии.

Кузнечный культ

У кавказских горцев сохранились и следы профессиональных и ремесленных культов, особенно культа, связанного с кузнечным производством (как это известно у народов Сибири, в Африке и пр.). Черкесы почитали бога кузнецов Тлепша. Кузнецу, кузнице, железу приписывались сверхъестественные свойства, и прежде всего способность магически исцелять больных и раненых. Кузница была местом совершения таких лечебных обрядов. С этим связан и особый варварский обычай "лечения" раненых у черкесов - так называемый чапш: раненого (особенно при переломе кости) старались развлекать днем и ночью, не давая ему заснуть; односельчане собирались к нему, устраивали игры, танцы; каждый входящий громко ударял по железу. Раненый должен был крепиться, не обнаруживать своих страданий. По рассказу очевидца, иногда, "измученный болезнью, шумом, пылью, больной засыпает. Но не тут-то было. Рядом сидящая с больным девица берет в руки медный таз или железный лемех и начинает из всех сил бить молотком по медному тазу (или лемеху) над головой больного. Больной со стоном просыпается..." *

* ("Религиозные верования народов СССР", т. II, стр. 51. )

У абхазов был аналогичный культ кузнечного бога Шашвы. У них же сохранились и следы почитания богини Ерыш, покровительницы ткачества и других женских работ. О других культах, связанных с женскими домашними занятиями, на Кавказе мало известно.

Магическое значение железа как оберега отмечалось у всех народов Кавказа. Например, известен обычай проводить новобрачных под скрещенными шашками.

Пережитки шаманства

Наряду с описанными семейно-родовыми и общинными земледельческо-скотоводческими культами в верованиях народов Кавказа можно обнаружить и пережитки более архаических форм религии, в том числе шаманства. У хевсуров помимо обычных общинных жрецов - дастури и др. - были еще прорицатели - кадаги. Это либо нервно-ненормальные люди, подверженные припадкам, либо люди, умеющие их искусно имитировать. Кадаги бывали мужчины и женщины. "Во время храмового праздника, преимущественно же утром в день нового года, какой-нибудь хевсур дрожит, теряет память, бредит, кричит и этим самым дает народу знать, что его избрал к себе на службу сам святой. Народ его признает за кадаги" * . Эта картина очень мало отличается от "призвания" шамана духом у народов Сибири. Кадаги давал разные советы, особенно в случае каких-либо несчастий, разъяснял, за что именно прогневался хати (святой). Он же определял, кто может быть дастури или деканози.

* ("Религиозные верования народов СССР", т. II, стр. 119-120. )

Религиозный синкретизм

Все эти верования народов Кавказа, а также бытовавшие у них знахарство, ведовство, эротические и фаллические культы, отражавшие разные стороны общинно-родового строя и его пережитки, в различной степени перемешались, как уже сказано выше, с религиями, принесенными на Кавказ извне, - христианством и исламом, которые характерны для развитого классового общества. Христианство господствовало когда-то у большинства народов Кавказа, позже некоторые из них склонились к исламу, больше соответствовавшему патриархальным условиям их жизни. Преобладающим христианство осталось у армян, грузин, части осетин и абхазов. Ислам укоренился у азербайджанцев, народов Дагестана, чеченцев и ингушей, кабардинцев и черкесов, части осетин и абхазов, небольшой части грузин (аджарцы, ингилойцы). У народов горной части Кавказа эти религии, как уже говорилось, господствовали во многих случаях лишь формально. Зато у тех народов, где сложились более прочные и развитые формы классовых отношений, - у армян, грузин, азербайджанцев - самобытные верования сохранились лишь в слабых пережитках (так же как это было, например, у народов Западной Европы), они были как бы переработаны христианством или исламом и слились с этими религиями.

Сейчас население Кавказа в основной своей массе уже освободилось от засилья религиозных представлении. Большая часть старых обрядов и религиозных обычаев оставлена и забыта.